По Шингарю к Пустыне
(Грязовецкий р-н. Вологодской обл., ст.Вохтога).

Июль 2010 года под водительством Павла Дейнеки

    После завершения работ в Раменье план экспедиции предполагал поход на родину одного из интереснейших церковных деятелей первой трети прошлого века — обновленческого митрополита Иннокентия (в миру - Александра Дмитриевича Пустынского, 1868-1937 ...). Как всегда, в России получается "как всегда": наша история - богатейший набор упущенных возможностей быстрого, прогрессивного и при этом доброго развития, причем упускаемых в пользу разнообразных опричнин.

    Родившийся в северной глубинке в затерянном среди непроходимых Шилегодских лесов, рано осиротевший мальчик из духовного сословия поразил земляков страстью к учебе прирожденным талантом. Это было время еще нерепрессировавшихся меценатов: с помощью деревенского мира и зажиточных односельчан он поступил в семинарию, затем - в духовную Академию, защитил богословскую диссертацию, преподавал, выступал с яркими проповедями, научно изучал опыт проповедничества - "пастырского богословия" своего времени, занимал все более высокие церковно-просветительские должности, стал настоятелем Кремлевского Чудова монастыря и с кремлевской неизбежностью стал общаться с сильными мира сего. Проповедник, духовный писатель, эрудированный и самостоятельно мыслящий богослов все-таки плохо укладывался в рамки бюрократизированной синодальной системы управления Церковью. Начало его церковно-административной карьеры было связано с работой в духовной цензуре; в 1899 году в связи с нарастанием влияния толстовства и подготовкой отлучения Льва Толстого от церкви Синод начал перемещать сторонников миссионерства, проповедников и полемистов на менее ответственные посты, хоть формально и более высокие. Иннокентий стал настоятелем монастыря в Первопрестольной, а затем был отправлен за тридевять земель, в Русскую Америку в подчинение к епископу Тихону, будущему Патриарху постсинодальной Церкви. По возвращении в Россию вскоре после заключения Портсмутского мира он остался в "глубинке" - там, где было необходимо слово проповедника для противостояния язычеству и ламаизму в Сибири и исламу в Туркестане.
    В 1917-1918 годах Архиепископ Иннокентий был активным участником Поместного Собора, имел неплохие шансы на выдвижение своей кандидатуры на возрождаемый пост Патриарха, если бы не интриги готовившей Собор синодально-ориентированной церковной иерархии, назначившей его Секретарем Собора, несомненно, принял бы участие в выборах... После избрания Патриархом своего начальника в Америке, архиепископа Тихона, вернулся в Туркестан, пытался искать способы взаимодействия с новой, атеистической властью, организовывал церковную жизнь на основе не администрирования, а личной веры (с его благословения начался церковный путь будущего епископа Луки, в миру - выдающегося хирурга Войно-Ясенецкого). В 1923 году по требованию светских властей покинул Туркестан, предложил свои услуги возникшему тогда же Обновленческому течению в православии, попытался эмигрировать в помнившие его Соединенные Штаты и в ожидании решения своей судьбы уехал служить в родную Пустыню.
    Эмиграция не состоялась, с 1924 года Иннокентий занимает ряд митрополий в Обновленчестве, предлагая программу духовно-просветительной и духовно-воспитательной работы Церкви, не без оснований ожидает занятия в Обновленчестве высшего поста. В 1929 году в накалившейся обстановке в связи с развертыванием принудительной коллективизации снова уезжает в Пустыню, на этот раз - из Киева. Здесь он служит в местной церкви, сохранившейся до наших дней. В 1931 году его снова приглашают на митрополичий пост, в Архангельск, где он, помимо церковных обязанностей, выполняет и поручения Наркомата внешней торговли по налаживанию связей с американскими моряками и торговыми агентами. Здесь же начинается и его крестный путь - арестов, обвинений, ссылок, завершившийся расстрелом в 1937 году.

    Память о митрополите Иннокентии вернулась в 1990-х годах усилиями А.С.Хайретдиновой, организовавшей в селе Кирпичном, ближайшем к Пустыне оставшемся жилым населенным пунктом, посвященный ему Музей и выпустившей по материалам этого музея книгу памяти митрополита. В связи с участием в работе над этой книгой (выпушего второе, расширенное ее издание) предпринята и эта экспедиция.

    Приношу искреннюю благодарность корреспонденту радио "голос России" Асие Сафановне Хайретдиновой, титаническим трудом вернувшей нам имя некогда вычеркнутого из жизни и истории митрополита Иннокентия, за возможность познакомиться с судьбой действительно замечательного соотечественника и оказаться в своеобразном "поле" его духовного наследия: именно с подачи Асии Сафановны мы вышли на круг памятников и посвящающих им себя людей в этом красивейшем уголке Вологодчины - мы работали в Васильевке и в Раменье; много лет назад для сбора научных иллюстраций к ее книге о митрополите Иннокентии была задумана эта экспедиция на его опустевшую родину, в деревню, где он родился и вырос, куда возвращался из вольных и невольных дальних странствий, к храму, в котором он, влиятельный архиепископ и впоследствии митрополит, служил простым сельским батюшкой и после ареста в которой начался его крестный путь. Вот теперь попытка добраться до Пустыни частично состоялась. Надеемся и на "полный" бросок сюда через год.

Сборы в дорогу начались рано утром в Вохтоге в доме о.Иоанна.

Хоть в дороге кроме леших и водяных никого не ожидается, внешность - прежде всего!

На платформе местной линии. Мы, рюкзаки и наш сувенир Музею митрополита.

Места в кабине мотовоза - единственного транспорта туда.

Плетеные сани начала ХХ века, чудом найденные в Буе среди ненужных  и немемориальных еще вещей. Теперь они водворятся в Музее в Кирпичном.

Поселок Восья, в котором нет автотранспорта, поскольку нет дороги. Трактор для лесхоза сюда привезли некогда на платформе мотовоза специальным рейсом.

Раньше на ветвях сидели русалки, ныне - ящик; он, правда, тоже Змий, но голубой...

Вешки по краям тропы - они видны и сквозь зимние заносы.

Природная скульптура в темнохвойном примонзенском лесу.

Там, в глубоком урочище - река Монза.

Село Кирпичное на Монзе, в котором нет ни одного кирпичного сооружения, - наша полуцель: здесь устроен Музей памяти митрополита Иннокентия.

Через Монзу - вброд и с радостью-то какой!

... и в Кирпичном когда-то был сельмаг при дороге...

Привал-переобув-перекус на практически бывшей дороге.

В поисках сухопутной дороги на Пустыню. Впереди Ужасный мостик.

В одном из домов - Музей памяти митрополита Иннокентия.

Раскинулась Монза широко, даже обмелевшая!

Тот конец деревни... . Где-то там начинается тропа.

Ужасный мостик из неведомо как попавших сюда двух железнодорожных платформ.

Была крестьянская усадьба...

.

Вот он, музей! Обходим его вокруг.

Бывшие дома напротив...

Ужасный мостик с его кострищами во всей красе.

Малина по пути к Шингарю.

Шингарь! - вброд готовы!.

В Шингарь первый - пошел!.

В воде весь отряд.

Пешком яко посуху.

А вода, чем далее, становилась прекраснее!

Дывитеся, москали, чюдному Шилегодскому лесу!

Первый привал на воде.

Энергии вдоволь!

... и грязных ног тоже...

Только вперед!

Пройденная часть пути.

Бобровая плотина в натуре.

На первую стоянку!

Бобровая работа.

Кто-то перед нами забыл здесь свою шкуру.

Вкусноядение наше и нас комарами...

Вокруг стоянки на водопоях полно свежих следов ее четвероногих аборигенов.

След весеннего урагана - бурелом.

Кабанчик, однако!.

А это - рысь...

Водопой.

Это не собака, а ее дикий родственник...

А рысь-то с котеночком!.

За поворотом - завал через все русло.

Готовимся к броску второго дня.

Первый завал позади.

Пляжик для дневного привала.

Еловый колючий бурелом.

В этой воде можно открывать глаза.

Рыбы не хотят позировать...

Пляж и потенциальная стоянка на последующие экскурсии в Пустыню - очень красивое место!

Память о весеннем паводке.

А вот эта мелюзга от объектива не ушла!

Стрекоза.

Зарастающие былые сенокосы на полдороге к Пустыне.

А рысь с котеночком ведь идут впереди нас...

Очередные ворота в Пустыню.

Ой, и топкий же этот островок!

Вторая бобровая плотина : она-то и способствовала образованию нескольких глубоких омутов, положивших конец бродному пути. Здесь мы разбили вторую стоянку и отправились на разведку сухотропного пути сквозь крапивы и завалы. Вот здесь Хвостатый и сказал нам "Стоп!"...

Выброс на берег.

Разуваемся...

Отдых перед вытаптыванием крапивы для становища.

Топкое место искупало и до и выше пояса - сушимся.

Стоянка в крапивах.

Фото разведчиков пути. Время - 23.10; Вот он, край Пустынского оазиса! Но дальше тропа угасает в некошеной траве. До Пустыни 6 км. за лес.

У этого столба босоногая разведка повернула назад. Возврат к GPS-отметке лагеря был в темноте, наощупь, частью вброд. Завалы и омуты проходили с добросовестным матом. Кадров больше не делали: фотоаппарат искупался, а телефон берег заряд для навигатора, а вспышка прожорлива...

Экспедиция снова в сборе. В 16 часов потерявшаяся часть разведки (на заднем плане) прибыла в лагерь, но за спасателями уже на всякий случай было послано...

Небо оплакивает поворот назад...

Спасательный отряд прибыл и искренне рад, что его помощь не понадобилась.

Та часть сухопутной дороги, где уже нет серьезных завалов.

Станция мотовоза.

Ждем поезд.

В Вохтогу!

    А вот куда мы стремились; сюда дошел лишь один из нас, шедший самостоятельно другим путем и несколькими днями ранее - до 20-минутного урагана в четверг, который положил деревья на деревья до 7-метровой высоты и 300-метровой длины завалов и сделал эту дорогу непроходимой: возврат был тоже вброд по Шингарю. Вот она, заветная церковь в Пустыне, где служил митрополит Иннокентий в 1924-1926 и 1929-1931 годах. Надеемся, что на следующий год путь будет пройден, и на странице "Шингарь-2011" будут еще фотографии из этого заветного оазиса.

Фото Атрема

Проводник Андрей из Восьи.

Керосиновый фонарь или церковных времен или наших предшественников: "лампочки Ильича" светили в оазисе после войны и до запустения лет пятнадцать назад; до и после - лучины, свечи, фонари и т.д. ...

Вот и все по 2010 года июль...